СПЕЦСЛУЖБЫ СССР ВЫТЕСНИЛИ ЕГО ИЗ СТРАНЫ, ПРОЛОЖИВ ДОРОГУ НА
ЗАОКЕАНСКИЙ ЛЕД
В 1982 ГОДУ В ГЛАВНОЙ ЗАОКЕАНСКОЙ ЛИГЕ СЫГРАЛ ПЕРВЫЙ РУССКИЙ
Возможно ли было в советское время без особых усилий забросить шайбу
легендарной ларионовской пятерке? Да, если против ЦСКА выступал
советский диссидент, а игроки армейского клуба в поединке Кубка
европейских чемпионов едва ли не раскрывали свои ворота перед
форвардом немецкого "Дюссельдорфа". Особым расположением пользовался
у армейских звезд первый советский хоккеист НХЛ Виктор Нечаев. В эти
дни исполняется ровно 20 лет с того момента, как Нечаев принял
окончательное решение отбыть в США, тогда "логово антисоветизма".
Сейчас
Нечаев - один из аналитиков нашей газеты. На днях он приезжал в Москву
на молодежный ЧМ.
БОРОТЬСЯ ПРОТИВ КГБ БЫЛО НЕВОЗМОЖНО
- Вспомните, как и почему возникло желание уехать из СССР?
- Когда меня уволили из питерского СКА, - говорит Виктор Нечаев, - бороться
было
бесполезно. Не мог же я в то время открыто выступить против советских
спецслужб. Уже
тогда всерьез возникла мысль о том, что у меня нет перспектив, если останусь в
Советском
Союзе. Почему? Ведь меня выгнали в 25 лет, когда я только-только разыгрался, к
тому же
сезон проводили мы неплохо, и в его разгар, в феврале 1979-го, меня практически
выбросили на улицу. Дали понять, что я в черном списке… Ведь в моем досье,
которое один
из близких сотрудников КГБ показывал мне незадолго до этого, значилось:
"Склонен к
контактам с иностранцами". Но ведь это смешно, я и по-английски толком не
говорил, да и
общался тогда лишь с переводчицей.
Одним словом, после этого принял решение уехать из страны. Мне нужно было на
что-то жить,
и я поехал халтурить. Подрабатывал, сначала выступая за ташкентский
"Бинокор", однако в
Узбекистане серьезного хоккея не было. Начиная с осени 1979-го, ездил играть в
Череповец
за местный "Металлург", при этом жил в Питере.
У меня тогда была знакомая студентка из Йельского университета в Америке, и мы
дружили,
переписывались, иногда она приезжала ко мне в Ленинград. В 1980 году я женился
на моей
американке Шерол Хэйглер. Расписались в одном из ленинградских загсов. После
этого
начал оформлять документы на выезд. Кстати, особых препон не возникло, ведь
никто не
знал, что я смогу там играть в хоккей.
- Как вы познакомились с первой женой?
- Еще во время одного из вояжей СКА в Швейцарию на Кубок Шпенглера, в 1977-м.
Мы
долго общались, созванивались… Она приезжала ко мне, мы были влюблены. Наш союз
строился в первую очередь на высоких чувствах, я не использовал свою подругу
лишь с целью
получения визы, а затем и второго гражданства - США. Однако союз этот длился
недолго:
она училась близ Нью-Йорка, а потом перевелась в Бостонский университет, живя
отдельно
от меня, когда мы уже перебрались в Штаты. После года работы в США я уехал в
Германию,
она несколько раз приезжала ко мне, но вскоре в июле 1984-го мы развелись.
Любовная
лодка разбилась о быт, как говорил Маяковский. А я потом в 1989 году женился на
другой
девушке, Ирине Лансман, которую родители в возрасте 9 лет привезли в США с
Украины. У
нас двое детей: в 1993-м родилась дочь Саша, а спустя еще три года - сын
Грегори.
- Почему не закончили институт?
- В первый отдел ЛИИЖТа (Ленинградского института инженеров ж/д транспорта) из
КГБ
поступила информация, что я женился на американке и собираюсь уехать в США. По
этой
причине мне накануне защиты диплома отказали в возможности его защиты без
объяснения
причин. Диплома я так и не получил, выдали мне лишь свидетельство о неполном
высшем
советском образовании, фактически сведя на нет плоды семилетнего обучения. Хотя
учился
я всегда хорошо… Однако сказал в ответ, что это пустая формальность. Знал, что
диплом
этот за океаном мне никогда не пригодится. Выдали мне, правда, военный билет и
свидетельство лейтенанта запаса.
- Как отнеслись к этому ваши родители?
- Отец и мать у меня были коммунистами, работали на должностях руководителей
отделов в
престижном проектном институте. Главное предприятие у них было в Ленинграде, и
они
часто виделись со мной. Мама была мягким человеком, говорила, что я должен
решать все
сам, но все же была на стороне отца. Он же и слушать не хотел о моем отъезде.
Наши споры
напоминали политические баталии на партячейках. Отец, экономист, не мог принять
того, что
я, советский человек, комсомолец, еду жить в "логово врага". Я стоял
на своем и говорил,
что хочу испытать судьбу, которая предоставляет мне шанс чего-то добиться в
жизни.
Доказывал ему, что гораздо лучше мне будет уехать, чем позволить кому-то
сломать свою
жизнь или банально спиться. В СССР в то время было немало искалеченных судеб.
Отец все время желал моего возвращения, однако потом, когда побывал у меня в
США в
1992 году, смирился и понял, что я сделал правильный шаг. О том, что уехал из
страны, сам
нисколько не жалею. У меня появилась возможность начать новую жизнь, познать
мир, людей.
Этим в то время в Союзе обладал далеко не каждый. Однако я также ничуть не
жалею, что
родился в России. Никогда, кстати, не отказывался от своей родины, не выбросил
наш
паспорт. У меня двойное гражданство, и я всегда могу приехать в Россию, что
регулярно и
делаю. В Америке люди ведут жизнь-игру, у них на первом месте только деньги,
никакой
духовности. В этом смысле я сочувствую своим детям, которые родились там и
наверняка
будут жить по тем законам - я имею в виду мораль. В России же почти все,
напротив,
открытые, душевные люди. У меня здесь и сейчас много друзей.
В НХЛ С ТРИБУН МНЕ КРИЧАЛИ: "КОММУНИСТ!"
- Каковы были ваши действия после отлета за океан?
- В апреле 1982 года я уехал в США, позже получил второе гражданство. Не
надеялся, что
удастся играть в НХЛ, хотя очень этого хотелось. Ведь я не выступал на
серьезном уровне
уже два года. Дай-ка, думаю, рискну, попробую свои силы. Приехав в Лос-Анджелес,
почти не
зная языка, тренировался самостоятельно, для чего занял деньги у одного из
приятелей.
Играл вместе с ветеранами, с бывшими профессионалами. Пошел слух, что в городе
играет
один русский, и руководство "Кингз" заинтересовалось мной, пригласив
на просмотр. Клуб
сперва выделил мне ссуду в 8000 долларов - для подготовки к сезону до
тренировочного
лагеря - в обмен на безвозмездную возможность меня задрафтовать. Я успешно
прошел
лагерь, набрал за три игры семь очков, забив три или четыре гола, и со мной
захотели
подписать контракт. Сам я, естественно, ничего тогда не понимал в хоккейном
бизнесе.
Агента у меня не было, лишь адвокат, толком ничего не смысливший в хоккейных
делах. Он
представлял мои интересы, и, когда ему предложили два вида контракта,
остановился на
годичном варианте безо всякой страховки вместо двух лет и третьего сезона по
выбору,
чего делать было нельзя. В сезоне-1982/83 я стал первым советским хоккеистом,
выступавшим в НХЛ. Меня включили в состав, где я провел за "Королей"
три игры и забил
одну шайбу. Потом отправили в фарм-клуб, в ИХЛ - это отбило интерес ко мне со
стороны
других клубов.
- Почему это произошло?
- Вновь вмешалась политика. Американцы меня просто сплавили, к тому же, увидев
контракт лишь на год, подумали, что я не хочу у них долго задерживаться, и
предпочли
похоронить меня как хоккеиста. На трибунах мне кричали "Комми", что
значит "коммунист",
а игроки клубов-соперников называли настоящим противником на льду и стремились
отыграться на "этом чертовом русском", порой сыграть очень грубо,
нанести травму. Позже
меня вызывали на просмотр другие команды НХЛ, но я отвечал, что смотреть на
игрока в 28
лет нет смысла: или я вам нужен, или нет. Ведь они знали, как я мог играть.
В ДЮССЕЛЬДОРФЕ Я ЗАБИВАЛ ЦСКА
- Как вы оказались в Германии?
- Совершенно случайно поехал на ЧМ-83 в Мюнхен. На одном из матчей ко мне
подошел
один из немецких менеджеров и спросил: "Не вы ли тот русский, который
играл в НХЛ?",
после чего пригласил в Дюссельдорф. Так я оказался в команде этого города, где
провел
один сезон. Кстати, там мы играли встречу Кубка европейских чемпионов против
непобедимого тогда на континенте ЦСКА. Я, считавшийся для многих диссидентом,
знал
многих ребят, с которыми выступал еще в Союзе: Дроздецкого, Касатонова,
Ларионова…
Мы хорошо общались перед игрой, ребята проявили ко мне уважение. Игроки
армейского
клуба, разгромив нас, даже дали мне забить: в одном из моментов они оказывали
лишь
видимое сопротивление при обороне своих ворот, видимо, в душе сопереживая мне.
Однако в то время я думал, что в Европе мне делать нечего, и в 1984 году
закончил карьеру.
Я должен был жить в Америке, чтобы получить гражданство, и вернулся туда. Нужно
было
зарабатывать на жизнь, и с моим приятелем Сергеем Левиным, который мне помогал
уезжать из Союза, мы создали первую русскую телевизионную программу в
Лос-Анджелесе,
организовывали гастроли русских артистов. Так было вплоть до 1989 года, когда в
отношениях между двумя супердержавами наступило потепление, в том числе и на
почве
хоккея. Тогда за океаном начали появляться первые российские хоккеисты. Я
помогал
Сергею в работе агента и занимаюсь этим по сей день. Сейчас даже хочу получить
собственную лицензию на право заниматься этой работой в НХЛ.
Я не отдалялся от хоккея, но с начала 90-х вновь стал более активно проявлять
интерес к
нему. В 1992 году меня пригласили в "Милуоки Адмиралз", в то время
независимую команду
ИХЛ, где на сборах находились пять русских. Сначала я был консультантом, а
потом
понравился, и мне предложили стать помощником тренера и одновременно главным
селекционером. Работал я с Куртом Фрэйзером, нынешним главным тренером
"Атланты". По
окончании контракта в 1994 году он ушел, и я вместе с ним. Но никаких обид не
было, это
нормальная заокеанская практика. Я получил огромный опыт как тренер. Хорошо
адаптировался к заокеанскому хоккею и с этого времени активно занимаюсь
агентской
работой.
Смысл всей моей истории, наверное, в том, что я заставил американцев уважать
русских
людей. Многие стали относиться ко мне с пониманием, появились друзья, хотя для
американцев не было тогда большой разницы - фашист ты или коммунист. Эмиграция,
в то
время страшнейшая вещь, обернулась для меня в итоге вполне благоприятно.
Виктор НЕЧАЕВ
Центрфорвард. Родился 28 января 1955 года в поселке Куйбышевка-Восточная, на
Дальнем
Востоке. В детстве переехал в Новосибирск, где вырос и начал играть в хоккей в
школе
"Сибирь". С 17 лет - в команде мастеров "Сибирь", откуда в
молодежную сборную СССР. После этого был приглашен Старшиновым в
"Спартак", но из-за
проблем со службой в армии уехал домой. В 1975 - 1979 гг. выступал в
ленинградском СКА,
откуда в 25 лет был изгнан по политическим причинам. Выступал за ташкентский
"Бинокор",
череповецкий "Металлург". В 1980 году женился на американке,
расписавшись с ней в
одном из ленинградских загсов. По этой причине властями ему было отказано в
возможности защиты диплома в ЛИИЖТе. В апреле 1982 года уехал в США, позже
получил
второе гражданство. В сезоне 1982/83 г. стал первым советским хоккеистом,
выступавшим
в НХЛ. Сыграл за "Лос-Анджелес" 3 матча, забил 1 гол. Выступал в
низших лигах, в клубе
"Нью-Хэйвен". В 1992 - 1994 гг. был помощником наставника клуба ИХЛ
"Милуоки
Адмиралз".
Живет с женой Ириной Лансман в Сент-Гебриэле, близ Лос-Анджелеса. Дочери Саше 7
лет,
сыну Грегори 4 года. Отец Виктора и старший брат до сих пор живут в
Новосибирске.
/Геннадий НАБАТОВ./